Убийцы и насильники - супергерои

Почему людям любопытны подробности злодеяний серийных убийц и насильников? Мы живо интересуемся демонами в человечьем обличье — от Жиля де Рэ, сподвижника Жанны д'Арк, и лондонского Джека Потрошителя до отечественного Чикатило. Нацистские нелюди и сталинские палачи становятся героями книг и кинофильмов. Зло вездесуще. Оно везде — в культуре, средствах массовой информации и в реальной действительности.

На Западе скоро выйдет в свет монументальное исследование "Эстетика зла", написанная литературоведом и президентом Свободного университета Берлина Петером-Андре Альтом.

Современная феноменология зла уже не нуждается в таких классических фигурах, как Дьявол или Сатана. Она развивается, с одной стороны, в области психологии, с другой — в сфере политических реалий, полагает Петер-Андре Альт (Peter-André Alt). Если взять главного героя романа Джонатана Литтела "Благоволительницы" — эсэсовца Макса Ауэ, руководившего массовыми убийствами на Восточном фронте, или дьявольски умного штандартенфюрера СС Ганса Ланде из фильма Квентина Тарантино "Бесславные ублюдки", то создается впечатление, что эстетика зла переносится на подобные фигуры. И роман, и кинофильм в целом провоцируют, в то время как их главные персонажи доводят до абсурда устоявшиеся стереотипы. Вопреки существующей на Западе (да и у нас) традиции представлять нацистов в кинематографе круглыми дураками, у Тарантино они выглядят умнее других.

"Это гениальный перевертыш, — говорит Петер-Андре Альт на страницах Welt-online. Безусловно, для истории зла опыт Шоа (Холокоста) совершенно особенный. Благодаря этому возникает вопрос, можно ли продолжать эстетизировать зло".

Читайте также: Феномен психиатрии: из лап маньяка в популярные писатели

При этом ученый предостерегает от абсолютизации зла, сотворенного национал-социалистами. Над нами всеми со времен грехопадения господствует роковая, фатальная сила. Поэтому очень важна формула, обозначенная философом Ханной Арендт как "банальность зла". Американка немецкого происхождения, Ханна Арендт написала свою знаменитую книгу "Банальность зла", в которой дотошно проанализировала судебный процесс над нацистским преступником Эйхманом, воплощавшим в жизнь "окончательное решение еврейского вопроса".

Это капитальное исследование почти полувековой давности дает полную картину обыденности абсолютного зла. Ответственный за уничтожение почти сорока тысяч польских евреев, которых он отправлял на смерть одним росчерком пера, Адольф Эйхман в действительности был скучным функционером, сидящим за письменным столом, а не нажимавшим на курок. Это не герой зла, подобный легендарной Синей Бороде или Адриану Леверкюну из "Доктора Фаустуса". Он вообще не литературный персонаж. Это наш сосед по лестничной клетке или сослуживец на работе.

Фигуру, подобную Эйхману, невозможно эстетизировать. В ней напрочь отсутствует демонизм, свойственный сильным личностям. Это не Чезаре Борджиа, вызывавший восхищение таких кабинетныхмудрецов, как Макиавелли и Ницше. Как в Карандышеве, который убивает бесприданницу Ларису Огудалову, в таком невзрачном типе, скорее, просвечивает жертва, а не злодей. С ним, как и с Максом Ауэ, может идентифицировать себя любой. По сути, зло обитает в каждом из нас. Именно в этом его непобедимая сила. Зло бессмертно и будет существовать до тех пор, пока живо человечество.

Однако, в отличие от воров и убийц, по определению не желающих жить при такой юридической системе, которая давала бы другим право обкрадывать или убивать их самих, "солдаты долга", как Эйхман на процессе, ссылаются на категорический императив Канта. Моральные нормы моей воли, утверждал кенигсбергский мудрец, должны совпадать с моральными нормами общих законов. Если первые воплощают собой нарушение заповеди "Не убий!", то люди долга не хозяева своим поступкам, и не в их воле что-либо изменить. Но все они — пассивные орудия зла. Не важно, творили они зло по собственной воле или нет, читали Канта или не слышали о нем.

Вот только для Канта каждый человек, начинавший действовать, сам становился законодателем, использовавшим свой "практический разум". Человек находил моральные нормы, которые могли быть и были нормами закона. Ни воля царя, вождя, фюрера, дуче, ни общественное мнение (похожую мысль находим в стихотворении Пушкина "Из Пиндемонти") не есть абсолютный закон. Человек должен идентифицировать свою волю со стоящей за законом моральной нормой — действительным источником самого закона.

По мнению Петера-Андре Альта, искусство и литература вновь и вновь создают пространство сил зла. В Библии не нашлось места для Князя Тьмы. Он появляется в апокрифическом евангелии Варфоломея, в истории о падении Люцифера. Это поразительная легенда с точки зрения современного человека, полагает Альт, поскольку зло не вечно пребывает в этом бренном мире. Из предыстории возникновения зла на земле следует, что все начиналось с добра. Люцифер, любимый ангел Бога, низвержен в ад. Это свидетельствует о том, что зло не есть нечто чуждое нам, оно происходит из нас, из самой сущности человека.

"Данная история чрезвычайно щекотлива с богословской точки зрения, потому что в ней утверждается: в метафизическом мире невозможно полностью отделить добро от зла", — полагает Альт.

Ученый утверждает, что христианская и исламская теологические доктрины придерживаются в этомвопросе сходных воззрений и предлагает не рассматривать исламский мир как царство Иблиса, исходя лишь из того, что христианам он кажется чуждым и потому враждебным.

Петер-Андре Альт сделал несколько любопытных замечаний относительно изменения вкусов в эстетизации зла. Например, фильмы Тарантино в 1950-е годы не смогли бы сделать кассовых сборов. А сегодня никого не удивишь сценами горящих башен и падающими с небоскребов людьми. Пройдет время, и люди снова вернутся к тому, от чего отвернулись позавчера и пока отворачиваются сегодня.

Все самое интересное читайте в рубрике "Общество"