Съемочная группа и генеральный директор Pravda.Ru Инна Новикова побывали в гостях у известного российского и советского кинорежиссера, продюсера, сценариста, генерального директора "Мосфильма" Карена Шахназарова. Они обсудили вопросы искусства, свободы и цензуры, а также наиболее горячую злободневную тему — ситуацию на Донбассе. Там продолжаются бессмысленные попытки наступления ВСУ, они обстреливают города и села, снова гибнут дети…
Вам запрещен въезд на Украину. Чем вы эту власть так обидели?
В свое время поддержал письмо в поддержку воссоединения Крыма с Россией. Потом, наверное, моя позиция в целом им не нравится. Это все идиотизм, конечно, въездные-невъездные… Слишком много у них невъездных. Логику нынешней украинской власти я не понимаю. Все мои фильмы там тоже запрещены, но в Интернете-то ничего запретишь. В этом смысле глупость нынешней культурной политики Киева налицо.
Что вы сказать о состоянии украинской культуры? Она вообще есть?
Ничего не могу сказать, я не знаю. Кинематографа на Украине практически не существует. Даже не знаю, сколько и чего они делают. Поэтому и контактов с ними давно не было, а сейчас тем более нет. Честно говоря, и не очень интересуюсь.
Некоторые украинские актеры снимаются в наших фильмах, участвуют в наших программах, но при этом поддерживают АТО, выступают против России. Что вы думаете по поводу?
Я их тоже не знаю, какие вообще на Украине есть актеры особые?… Последний действительно великий актер там был Богдан Ступка, который, кстати, постоянно снимался в России. Я его хорошо знал и был с ним в дружеских отношениях. А больше я и не знаю, кто сейчас на Украине может быть актером. Конечно, актеров везде много. Но всех, кто где-то снялся и считает себя актером, не имеет смысла знать.
Вы говорили, что в постсоветской России нет цензуры. Насколько это хорошо? Должно ли государство разными инструментами, в том числе с помощью искусства все-таки продвигать свои ценности и идеи?
Цензуры не было и в Советском Союзе. Конечно, сейчас присутствуют такие отсылки в советский период, дескать, "мне закрыли", "мне запретили"… В этом уже есть некоторая комичность.
В Советском Союзе тоже были разные периоды. Начиная с 1986 года, последние пять лет — это была Перестройка, когда никакой цензуры не было. И это было решение компартии, между прочим. Но Перестройку почему-то исключают из советского времени. Это было самое свободное время, которое я застал.
Думаю, что вопрос цензуры не может быть решен раз и навсегда, потому что зависит от обстоятельств. Если страна ведет войну — естественно, вводится цензура. Понятно, что в период Великой Отечественной войны была цензура, нельзя было какие-то вещи делать. Также в период активной индустриализации конца 1920-х — начала 1930-х годов была жесткая цензура, а потом было потепление.
Есть разные периоды, поэтому нельзя создать какую-то идеальную модель для взаимоотношений власти и искусства на все времена. В современной России, конечно, цензуры нет, потому что сегодня нет такой необходимости.
Более того, на мой взгляд, чем меньше государство сегодня будет заниматься культурой, тем будет лучше. Потому что всякий раз, когда оно пытается, возникают всевозможные спекуляции. Это работает в пользу саморекламщиков. Сегодня самая лучшая реклама — объявить, что тебе что-то закрыли, что тебя преследуют. А современной прессе постоянно нужен информационный повод, это все с удовольствием раскручивается.
Вот была какая-то выставка, фотовыставка, спектакль, о которых я вообще ничего не знал. А тут поднялся шум — закрывают! Вся страна знает. Я начинаю выяснять. Оказалось, что где-то в Новосибирске какой-то спектакль, запретили его или нет — непонятно. Так бы это посмотрели две-три, ну пять тысяч человек. А с такой рекламой…
В этом смысле на Западе подходят более искушенно, надо отдать им должное, там просто не замечают. Дело в том, что для нашего брата самое страшное не запреты и не цензура, а забвение. Если на нас внимания не обращают — это ужасно.
Вот на Западе именно так и делают, там можно все что угодно. Но если это не нравится истеблишменту, это просто как бы и не существует. Про это никто не говорит, и оно просто исчезает. Вот и все. Это наиболее действенно. Пускай люди обмениваются идеями, в этом нет ничего предосудительного.
Практика замалчивать неугодные события или подавать их в нужном свете, а часто просто напрямую врать, широко используется на Западе. Даже про украинские события, начиная с Майдана и заканчивая происходящим в Донбассе, западному обществу ничего не известно или подается в совершенно другом свете. Идет только та информация, которая устраивает истеблишмент. У нас, наверное, это сложнее сделать.
Нет, у нас несложно это сделать. Но нет понимания и умения, да и необходимости такой, наверное, нет. На Западе этим умением действительно пользуются. Там цензура таким образом выстраивается, что о явлении просто не пишут. Дается команда: об этом не говорить. И это работает гораздо лучше, чем, если бы ругали по каждому поводу. Потому что таким образом только раскручивается история, тема становится популярной.
Про "Город Зеро" Сергей Кара-Мурза сказал, что это пророчество: то, что вы предсказали, случилось с Советским Союзом. Вы говорили, что художник не всегда знает, что стоит за его замыслом. Не кажется ли вам, что сейчас "Город Зеро" с его немыслимыми нелепостями и фантасмагориями — вся Европа. Ведь масса явлений, которые раньше трудно было представить, стали там теперь обычными…
Я думаю, что сюрреализм свойственен всему миру. Недавно, кстати, мне товарищ из Колледжа св. Олафа в Миннесоте написал. Они там кино изучают. "Город Зеро" у них много лет показывают, анализируют, они сюда приезжают. И вот мой товарищ Марк Роббинс прислал мне ссылку. Говорит, студенты посмотрели "Город Зеро", и вот они тебе шлют запись с вечеринки по случаю инаугурации Трампа. И там было абсолютно слито одно и другое: в "Городе Зеро" есть сцена, когда везут на коляске торт в виде головы, и абсолютно такая же сцена на вечеринке: везут торт на коляске в виде головы господина Трампа! Я им ответил: поздравляю, добро пожаловать в город Зеро — United States of America.
Я думаю, что в этом нет ничего особенного. Все зависит от того, кто как воспринял. Мир вообще сюрреалистичен. Это не зависит от национальности или какой-то другой принадлежности. Это наши общие иллюзии, поэтому мы и понимаем друг друга, когда обмениваемся информацией, фильмами, книгами, которые создают разные народы.
Мы друг друга понимаем, потому что мы в сущности одинаковы. У нас происходит все то же самое, просто специфика чуть разная.