Ридли Скотт попал пальцем в небо, а не в «Царство небесное»

- Ребенком, — как-то признался Ридли Скотт ( Ridley Scott ), — я любил старую английскую игру сonkers ("Чей крепче?" или "Каштаны" - популярная детская игра, когда конским каштаном бьют по каштану противника, пытаясь его разбить — прим. ред. ). — Конские каштаны просверливают в середине, через дыру нанизывая на веревку, которую на концах затягивают узлом. Суть игры заключается в том, чтобы каждый участник игры, вращая свои каштаны, попытался разбить каштаны противника. Страшно признаться, но я мухлевал, — продолжает откровенничать режиссер. — Я предварительно закалял свои каштаны в печи так, что они становились твердыми, словно камень, а потом покрывал их тонким слоем коричневого крема для обуви, чтобы они выглядели как будто их только что сорвали.

Правомерен вопрос, представляет ли собой новый фильм Ридли Скотта "Царство небесное" ( Kingdom of Heaven ) всемирно-историческое противостояние между христианством и исламом или политкорректную, высосанную из пальца love story ?

Режиссер Скотт и автор сценария Уильям Монахэн ( William Monahan ) интригуют зрителей не зрелищем триумфального захвата Иерусалима Готфридом Бульонским, — тем самым избегая показа кровавой резни арабов и евреев христианами, — и не очередным киноримейком из времен Ричарда Львиное Сердце. Из всей долгой истории крестовых походов авторы выбрали годы мирного сосуществования всех конфессий, когда в Иерусалиме правили христианские государи. Такая находка, бесспорно, позволяет мистеру Скотту показать всю утопию взаимодействия разных религий на едином пространстве, а в кино — пиротехнически эффектный штурм крепости под шумоподавляемую Dolby System .

"Царство небесное" - в отличие от ленты Сесила Б. Демайлза ( Cecil B. DeMilles ) "Крестовые походы" ( Crusades/1935 ), в котором достойным противником Ричарда Львиного Сердца выступает вождь сарацин благородный Саладин, — никак не выражает христианскую точку зрения на происходящие события, хотя и не высказывает сомнений в справедливом деле крестовых походов. Противоположную, обусловленную его магометанской верой, точку зрения высказал когда-то в киноэпопее "Султан Саладин" (1963) египетский режиссер Юссеф Шахин ( Youssef Chahin ).

Известную русскую поговорку Ридли Скотт переиначивает на свой лад: он начинает за упокой — с жуткой сцены, происходящей во Франции в 1185 году. "Отрубить ей голову! — требует толпа крестоносцев. — Она пыталась покончить с собой". Христианская церковь на экране представлена ордой одичавших варваров. Христианская Европа — в лице принявших Крест рыцарей, которые видят в крестовых походах лишь шанс выбраться из нищеты и убожества. "Человек, у которого во Франции не было даже крыши над головой, в Земле Обетованной станет господином над целым городом", — такими словами, принявший обет рыцарь, завлекает своего недавно обретенного сына Балиана (Орландо Блум) богатствами Ближнего Востока. Не иначе, господин Скотт перепутал рамсы. Это не Буш-юниор & Co. зазывают новоявленных "крестоносцев" пошерстить нефтяные скважины Ирака для американских магнатов. Попав в Иерусалим, Балиан окончательно похоронит свои иллюзии о предначертанной ему божественной миссии. И даже встреча с тамплиерами — этакими поджигателями войны, целью которых является не обращение в истинную веру мавров, а исключительно их богатства — не поможет ему стать настоящим воином Христа. Волей-неволей, но политически корректный по-американски Скотт оказывается на стороне мусульман. Стоит вспомнить, что в исторически вылизанном "Гладиаторе", одной из одиозных фигур — ланисты (торговец гладиаторами — прим. ред. ) был закутанный в чалму мужчина, похожий на спустившегося с верблюда бедуина.

Шедевральное "Царство небесное" - это катехизис атеиста и агностика, который не верит ни в Бога, ни в черта. Ни в чох, ни в сон, как тургеневский нигилист Базаров. В уста политического и нравственного импотента Балиана, весьма похожего на закованного в средневековые доспехи американского клерка, которые идут ему, как корове седло, вложены слова: "У нас нет ничего общего ни с христианами, ни с мусульманами, которые веками боролись за этот город. Сегодня мы боремся только за выживание наших женщин и детей, за выживание наших семей". И это после 11 сентября? Господи, когда же американские "белые воротнички" успели превратиться в недужную рахитку, слепо верящую в welfare (пресловутое социальное обеспечение)! Представьте себе, ни слова о войне за веру, один голимый прагматизм, который был сформулирован шестью столетиями позже крестовых телодвижений: духу свободы, равенства и братства. Знаю, картавые иначе произнесут последнее слово.

Во всех отношениях, новое кинотворение Скотта является полной противоположностью его же "Гладиатору". В противовес энергичному варвару-испанцу Максиму (не дурацки переведенному бездарными переводчиками Максимусу), который взорвал гнилое римское общество изнутри, "Царство небесное" представляет скучающей поп-корновой публике две равновеликие цивилизации: якобы мирную христианскую и воинственную мусульманскую. В конечном счете, Скотт танцует от нынешнего бесплодного западного (либерально-американско-корректного) пойнта, позволяющего рисовать характеры правоверных мусульман в духе полувековой давности экранизации романа Вальтера Скотта (простите за тавтологию). Речь идет о фильме "Талисман". Это своего рода "совковый" шедевр, слава Богу, у нас, кроме киноведов, не виданный.

Обидно, что не скудный разумом режиссер, который, как никто другой может инсценировать исторические эпосы, и к тому же стремящийся к взаимопониманию между народами, показывает нам очередную бездарную поделку. Несмотря на "греческий огонь", изливающийся на киногородошный Иерусалим, "Царство небесное" останется гуманистически-невнятным эпосом. По мнению некоторых кинокритиков, конфетка из голливудской жвачки не получилась. А Орландо Блум, по сравнению с гладиатором Расселлом Кроу, навеки поимеет ярлык полувялого героя. Похоже, сэр Ридлай увековечил себя званием Рыцаря Прескверного Образа.