Увядший возраст любви

Ее песни исполняла, выступая на школьных концертах художественной самодеятельности, будущая оперная звезда Елена Образцова. Людмила Гурченко пела их, пробуясь на главную роль в “Карнавальной ночи”... В пятидесятые, а также и последующие годы обворожительная аргентинка Лолита Торрес принадлежала к числу наиболее популярных в Советском Союзе иностранных кинознаменитостей. И девочек, получавших в те далекие времена романтическое имя Лолита, нарекали так отнюдь не в честь сексапильной нимфетки из набоковского романа: он тогда находился под строжайшим запретом как сотрясающая нравственные устои социализма порнуха. А латиноамериканская Лолита, блиставшая в шедшем “первым экраном” фильме “Возраст любви”, как раз наоборот была у всех на виду и на слуху.

Впрочем, настоящее имя недавно ушедшей из жизни певицы было другим: Беатрис Мариана. Лолита — псевдоним, придуманный в самом начале ее артистической карьеры одним из родственников, по-видимому, для того, чтобы подчеркнуть “испанские корни” девочки. Не все, наверное, знают, что Лолита — это уменьшительное от испанского имени Долорес, которое, в свою очередь, представляет собой усеченное Мария де лос Долорес, что означает “Богоматерь скорбящая”. И, полагаю, не все поклонники аргентинской актрисы отдают себе отчет в том, что песни, принесшие ей славу, — тоже по большей части не южноамериканские, а испанские.

Для Аргентины — государства, созданного иммигрантами, ничего из ряда вон выходящего в этом нет. Страна в этническом смысле представляет собой огромный плавильный котел, в котором перемешались “дети разных народов”, и в первую очередь выходцы из Европы, с Пиренейского и Апеннинского полуостровов. Потомки по мере сил стараются сохранять культуру предков.

Так произошло и с Беатрис Марианой, деды которой были испанцами. Родилась она в 1930 году в городе Авельянеда в провинции Буэнос-Айрес. Места — типично аргентинские, город находится среди пампасов, бескрайних степей, где бродят несметные стада тучных коров и гарцуют на лошадях южноамериканские ковбои — гаучо. Тем не менее девочку, проявившую с ранних лет склонность к музыке и хореографии, обучали не аргентинскому танго, а испанским народным танцам.

Образ темпераментной, зажигательной испанки остался с ней на всю жизнь. К аргентинскому же фольклору она обратится позже, будучи зрелой актрисой. А потом даже исполняла на аргентинском телевидении русские песни: “Калинку”, “Очи черные”, “Подмосковные вечера”. Облачившись при этом в русский народный костюм и кокошник, подаренные ей артистами петербургского Мариинского театра, в то время — Театра оперы и балета имени Кирова.

В 1983 году, работая заведующим бюро АПН в Аргентине, я постоянно получал от московских газет и журналов просьбы написать о Лолите Торрес или взять у нее интервью, обычно к какой-нибудь более или менее знаменательной дате. Впечатление у меня складывалось такое, что больше никто из аргентинцев (за исключением, быть может, прославленного футболиста Диего Марадоны) советского читателя не интересовал. Описание жизни местных артистов отнюдь не считалось моей главной служебной обязанностью, но, уступив натиску, я всерьез занялся изучением волновавшей всех темы. И для начала отправился на авениду Санта-Фе, одну из самых оживленных и многолюдных улиц Буэнос-Айреса, где, как сейчас помню, в доме №1509 жила вместе со своим мужем, известным ювелиром, любимая советским народом актриса.

У гостиной, куда меня препроводила прислуга, вид был несколько музейный. На полках, застекленных стендах, столиках, на зеркальной поверхности рояля и электрооргана громоздились разнообразнейшие коллекции, которые я с любопытством рассматривал, пока хозяйка отдавала распоряжения насчет кофе. Пестрые испанские веера, фарфоровые чашечки, куклы в национальных костюмах разных стран, всевозможные статуэтки и безделушки... Немало было здесь и вещиц родных и знакомых: балалайка, самовар, матрешки, русские расписные ложки, армянская чеканка...

Увидев мою заинтересованность, Лолита Торрес объяснила, что предметы эти не куплены в сувенирных лавках или антикварных магазинах: ее домашняя выставка целиком состоит из подарков, преподнесенных благодарной публикой после концертов. А с концертами она объездила чуть ли не полмира — только в России была пять или шесть раз, точно сама не помнит.

— Говорить и петь я начала одновременно, — рассказывала мне актриса историю своей жизни. — Моя мама, когда была молодой, тоже питала пристрастие к пению, однако в то время для женщины из приличной семьи, тем более незамужней, профессия артистки считалась чем-то зазорным и даже неприличным. Очень хорошо, что времена меняются, и вместе с ними — моральные критерии. Благодаря этому я смогла достигнуть того, что оказалось недоступным для матери.

Пение всегда было для меня жизненной необходимостью. Само собой разумеется, в детстве я выступала на всех без исключения школьных утренниках и праздниках. А официальный дебют на большой сцене состоялся, когда мне было одиннадцать лет, и, надо сказать, прошел успешно. Я исполнила одну из главных ролей в музыкальной комедии, поставленной в театре “Авенида” в Буэнос-Айресе.

Спектакли начинались поздно вечером, и чтобы я, школьница, могла участвовать в них, потребовалось специальное постановление судьи по делам несовершеннолетних. При этом родителям было вменено в обязанность постоянно присутствовать в помещении театра.

Потом я много выступала на радио и мало-помалу приобрела известность в Аргентине и соседних южноамериканских странах. Вскоре меня пригласили сниматься в кино. Всего я снялась в тридцати фильмах: “Ритм, соль и перец”, “Жених для Лауры”, “Девушка-огонь” и т.д. А кроме того, участвовала во множестве театральных постановок и телевизионных программ...

У меня, делавшего заметки в блокноте, возникло впечатление, что все эти сведения из своей биографии Лолита Торрес проговаривает без видимого энтузиазма, как бы механически и несколько отстраненно. Но взгляд ее сразу же загорался, когда речь заходила о семье и детях, которых пятеро: Сантьяго, Анхелика, Марсело, Мариана и Диего. О характере и склонностях каждого из них было поведано во всех подробностях, а особая гордость, как мне показалось, прозвучала в ее голосе, когда она произнесла слова: “Недавно я второй раз стала бабушкой!”

Лолита не принадлежала к числу падких на авантюры шоу-звезд, за которыми охотятся папарацци, и имя ее никогда не фигурировало в рубриках скандальной хроники бульварных газет. По натуре она была очень домашней, что называется, уютной женщиной и прилагала огромные усилия, чтобы совмещать бурную артистическую деятельность с заботой о поддержании семейного очага и воспитании (в том числе и художественном) сыновей и дочек. “Все мои дети, — говорила она мне, — любят петь и поют довольно хорошо. Ведь они выросли в обстановке, где постоянно звучит музыка”. При этом наибольшие надежды Лолита возлагала на Мариану, с детства занимавшуюся театральным искусством, танцами и вокалом.

В 1984 году в театре “Альвеар” в Буэнос-Айресе я видел спектакль, в котором дебютировала 17-летняя Мариана, тогда еще школьница, ученица выпускного класса. Пьеса называлась “Моя колыбель стояла в коммуналке” (кто не в курсе: коммунальные квартиры — явление не только российское, но и аргентинское). Дочь выступала на сцене вместе с матерью, по пьесе они тоже были мать и дочь.

“В день премьеры я страшно волновалась, — рассказывала девушка, — и если бы рядом не было мамы, наверное, не смогла бы взять себя в руки”. Лолита — в костюме испанской сеньоры, с замысловатой прической и кокетливым гребнем в смоляных волосах — с обожанием и восхищением смотрела на своего талантливого ребенка. “Как я рада, — воскликнула она, — что смогла быть на сцене вместе с ней в самый ответственный момент ее жизни!”

Получилось, однако, так, что наибольшую известность из всех детей актрисы приобрел младший сын Лолиты — Диего Торрес, ставший популярным эстрадным певцом. Когда она после резкого обострения тяжелой кардиологической болезни уже лежала в отделении интенсивной терапии Испанского госпиталя, он должен был выступить с серией концертов в одном из престижнейших залов города. Как свидетельствует аргентинская пресса, Диего хотел отменить выступления, чтобы находиться у постели больной матери, но та этому решительно воспротивилась: дети — главное, никакие родительские недомогания не должны мешать их карьере! И концерты, несмотря ни на что, состоялись.

Удивительный феномен: в Советском Союзе Лолита Торрес пользовалась не меньшей, а, наверное, даже большей популярностью, чем у себя на родине, в Аргентине. “С Россией связана вся моя творческая судьба”, — говорила она сама. И тут возникает сложный вопрос: а в чем, собственно, кроется причина ее необычайного успеха в СССР?

Перебирая полузабытые имена, пытаюсь вспомнить, какие певицы считались в СССР звездами в начале пятидесятых — Клавдия Шульженко, Капитолина Лазаренко, Нина Дорда, Ружена Сикора... Бесспорно, всевозможная “испанщина” еще со времен Пушкина в России была очень любима, а на фоне советских артистов грациозная Лолита выделялась темпераментом, шармом и экзотичностью. И еще — более раскованной манерой исполнения. Следуя официальным инструкциям, певцы обычно стояли на эстраде, застыв, как телеграфные столбы, — любая попытка подвигаться осуждалась как проявление дурного вкуса и чуждых западных манер. Да и зарубежные фильмы тогда показывали нечасто, при подборе их применялись жесткие политические критерии. Элвис Пресли и другие заокеанские исполнители рок-н-ролла, чьи песни подпольно распространялись в СССР, завоевывали любовь “несознательной” молодежи, власти были всерьез озабочены этим “тлетворным влиянием” и пытались противопоставить ему искусство “угнетаемых империализмом народов”. Повсюду звучали песни индийца Раджа Капура — из “Бродяги” и других его кинокартин, широко демонстрировавшихся в СССР. Триумфальный прием был устроен в Москве артисту-коммунисту (впоследствии, правда, неожиданно ставшему “ренегатом”) Иву Монтану, распевавшему шансоны о детях французского пролетариата, потомках героического парижского оборванца Гавроша.

В таких вот идеологических рамках и продвигались к советской публике фильмы и грампластинки Лолиты Торрес. Но уверен, она — женщина, очень далекая от политики — никогда об этом не догадывалась. Как, конечно, не задумывались об этом и миллионы русских лолитоманов и лолитоманок, с самой живой и неподдельной страстью относившихся к своей кумирше и во многих случаях даже стремившихся ей подражать: и в одежде, и в прическах.

В заключение нашей первой встречи я записал на диктофон своего рода творческое завещание дивы — “Советы молодым девушкам, мечтающим стать Лолитами Торрес”. Привожу сказанное актрисой слово в слово.

“Главное — много трудиться и никогда не довольствоваться достигнутым. Конечно, у вас должен быть природный дар, потому что, если его нет, сколько ни усердствуй, все будет бесполезным. Но если в сердце твоем — окрыленность, если в душе у тебя обитает ангел или чертенок, как говорят испанцы, вы должны тем более упорно работать, непрерывно развиваться и расти, бросая вызов самим себе, стараясь самих себя превзойти.

И еще: настоящий актер должен быть на сцене искренним, непосредственным и правдивым. Ведь сцена — продолжение нашей жизни. И мы должны представать перед публикой такими, какие мы есть в реальной действительности. Так же радоваться, так же горевать, столь же страстно отвергать несправедливость и зло.

Зритель в любой стране мира всегда чувствует, “воспринимает кожей”, откровенен ли с ним артист, уверен ли в том, что делает. Обмануть публику невозможно. А если вы чувствуете, что выдохлись, — вы должны уйти...”

Сама Лолита Торрес простилась с подмостками отнюдь не потому, что выдохлась: ее артистическая карьера — в середине девяностых годов — была неожиданно прервана тяжелым недугом. Из-за болезни сердца пришлось приостановить съемки очередного телевизионного фильма, в котором она исполняла главную роль. После этого, прикованная к инвалидному креслу, звезда уже больше не принимала журналистов в своей квартире на авениде Санта-Фе.

Незадолго до ее смерти власти аргентинской столицы присвоили певице звание почетной гражданки Буэнос-Айреса. Но Лолите Торрес не довелось присутствовать на полагающейся по этому случаю торжественной церемонии. Последнее чествование знаменитой певицы с участием сливок местного артистического мира состоялось на городском кладбище Чакарита, где в “Пантеоне актеров” обрела вечный покой незабываемая героиня “Возраста любви”.

Владимир Резниченко, "Kurierweb"