Люк Бессон тренирует фантазию как мускулы

Автор знаменитых «Пятого элемента» и «Никиты» Люк Бессон, который признался, что не хочет больше заниматься режиссурой, все же снял фильм-сказку «Артур и минипуты». В интервью SPIEGEL ONLINE он рассказал, почему работа над фильмами доставляет ему мучения и почему детям нельзя доверять.

- Кажется все кинопродюсеры в настоящее время помешались на производстве семейных фильмов. Почему вы тоже вскочили на подножку этого поезда?

- Как вы знаете, я сам написал серию книг об «Артуре». Пять лет назад мой друг художник Патрис Гарсия показал мне несколько эскизов, как это может выглядеть на экране. Я сказал: «Потрясающе. Давай делай! Я тебя поддержу». Однако я хотел, чтобы он сам снял фильм. К сожалению, ему это оказалось не по силам, когда проект стал принимать все большие размеры. Он не мог больше спокойно спать, поэтому я запрыгнул на этот поезд.

Да, этот дар, наверное, был завещан мне моей матерью. Мои фильмы – это мои дети, я горжусь всеми, и не за кого из них мне не стыдно. Это дает мне внутреннее спокойствие. Тем не менее, рождение – это всегда тяжело. Каждый раз перед этим я задумываюсь: «Все здорово, но почему мы не занимаемся этим?» Опять таки я никак не могу определить, какие издержки будут при этом. Во время съемок «Атлантиды» у нас был девиз: «Возьмем камеру и немного поныряем». После съемок я три года не мог говорить о воде. Поэтому мои фильмы такие все абсолютно разные – мне невыносимо возвращаться к старой теме.

- Откуда это невероятное фонтанирование идей?

- Из моего извращенного мозга. Только упаси вас Бог! К алкоголю я не прикасаюсь. Однако фантазия – это мускул. Чем больше ты ее тренируешь, тем сильнее она становится. Когда я был маленьким мальчиком, мои родители работали инструкторами по дайвингу, мы жили в Югославии и Греции. Там не было ни телевидения, ни даже игрушек – только море, скалы и солнце. Я играл с самыми простыми вещами. Часа два мог возиться с камешками. Моими лучшими друзьями были рыбы. Как глава семьи я стремился также воспитать своих дочерей. Ужасно скучно водить машину, поэтому во время езды я учился рассказывать байки. Они называли мне любых двух животных, и я должен был импровизировать историю. Так продолжалось не один год. Порой мои малыши были безыскусны: «Папа, расскажи нам о бегемоте и моските?» Иногда же просили рассказать такое!

- Не ваши ли дочери вдохновили вас на создание «Артура и минипутов»?

- Лишь косвенно. В «Артуре» речь идет и о том, чтобы дети развивали сознание для понимания других живых существ. Как этот процесс протекает, я учился у моих дочерей. В 4 года дети совсем не воспринимают ближних. Один спокойно сидит и играет, пока другая надрывается от слез. Когда я спросил, последовал ответ: «Ах, она плачет только тогда, когда у нее что-то болит». Это же полнейшее безумие. Только между шестью и семью годами это начинает меняться.

- Знакомите ли вы ваших детей с вашими идеями?

- Нет, потому что дети все находят великолепным. И последний фильм, который они видели, будет всегда самым лучшим. Можно следовать только за своими инстинктами и не ссылаться на то, что это могло бы понравиться публике. Поэтому для своих фильмов я принципиально не делаю предварительные показы.

- То, что было бы обязательно для голливудских картин.

- Но «Артур и минипуты» как раз не голливудская лента. Это не значит, что другие так не думают. Я люблю великое американское кино, я впитал его в себя. Поэтому часть этого есть и в «Артуре». Но американцы всегда хотят смотреть только определенные фильмы, европейцы и азиаты, напротив, гораздо более любопытны к произведениям другого культурного круга. Мой фильм является скорее мешаниной самых различных влияний. Это было уже в «Пятом элементе».

- И со спецэффектами вы справились без помощи американцев?

- Да, все спецэффекты мы снимали в ангаре в Парижском гетто. Это было беспокойное время.

- Вы собираетесь снимать продолжение «Артура». Однако при этом сказали, что никогда больше не станете заниматься режиссурой.

- Да, однако для меня все рассказы об «Артуре» представляются как единый фильм. Таким образом, я не нарушу свою клятву.

- Почему постановка фильмов не доставляет вам больше удовольствия?

- Потому что это сущая мука. Заниматься режиссурой легко, но снимать хорошие фильмы трудно. Ежедневно каждые 20 секунд ты должен отвечать на вопросы: будет ли в пятницу в сцене 12 синяя

или красная одежда? Достаточно ли тебе 200 статистов вместо 300, хватает ли автобусов? Можно ли сократить сцену, чтобы не выпасть из графика съемок? Это бесконечный процесс. Во время съемок «Пятого элемента» ассистент доставал меня вопросами (как я неожиданно заметил) даже когда я сидел в уборной. Ему не пришло в голову, хотя бы в этот момент оставить меня в покое. Да и я этого не замечал. Кроме того, на съемочной площадке еще и вертишься как угорелый. На съемках «Жанны д'Арк» у меня впервые были массовые сцены, в которых принимало участие до 2000 статистов. После такого выброса адреналина я в течение 8 месяцев снимал одного единственного актера в помещении 10 кв.м.

- Разве это не захватывает?

- Прежде всего, это тяжко. Когда наступает следующий после съемок этап, тогда возникают другие вопросы, например: какой звук должен издавать меч? или какой звук лучше подходит, «шлинг» или «шлонг», а, может, «шлэнг»? Эти дни оказываются вычеркнутыми из жизни, а ты ничего не получаешь взамен. После «Жанны д'Арк» я встретился с одним из моих лучших друзей, которого долго не видел и спросил его, как поживает его ребенок. «Который из трех?», - переспросил меня он. За это время у него родилось еще двое…

- Стоит ли платить такую цену, чтобы делать большое кино?

- Я еще не закончил свои сетования. Фильм снят, его, наконец, показали и тут появляются критики. Эти кликуши, по крайней мере, во Франции, голосят: «Какое дерьмо. От Бессона нас тошнит».

- Однако вы не хотите совсем уйти из кино?

- Нет, я еще занимаюсь продюсированием. В конце съемочного дня я вижу обессиленного режиссера и спрашиваю его, как будто ничего не произошло: «Ну, как дела? Славный был денек?» Я люблю это дело.