Юрий Кара: нам не хватает справедливости и честности в нашем обществе

Недавно в Доме Кино состоялась творческая встреча с режиссёром, заслуженным деятелем искусств России Юрием Карой и показ фильма "Завтра была война", приуроченный к 35-летию выхода фильма. Этот фильм можно назвать настоящим произведением искусства, которое с годами приобретает новый смысл и новое дыхание. Не всегда эти фильмы принимает цензура, но такие картины проходят испытание временем и несут в себе особый шифр. Сегодня эта картина смотрится особенно символично…

Кинорежиссёр Юрий Кара и журналист Анжела Якубовская. Фото: Александр Филяс

Юрий Викторович рассказал, как работал над картиной, а также поделился своими творческими планами.

— Юрий Викторович, как вы думаете, почему ваш фильм сегодня так важно посмотреть?

— Я считаю, что фильм можно посмотреть по самым разным причинам. Во-первых, нашу историю надо знать для того, чтобы молодёжь понимала, откуда мы пришли, кто наши предки и за что они сражались. Зачем нужны были жертвы и что было сделано, чтобы мы могли жить спокойно. Если бы мы не победили в войне, той самой молодёжи бы не было. В Крыму татары думали, что их фашисты оставили бы и не убивали, боюсь разочаровать: никого фашисты бы не пощадили. Поэтому нашей молодёжи сегодня необходимо смотреть фильмы:

• "Обыкновенный фашизм",
• "А зори здесь тихие",
• "В бой идут старики"
• и ещё много других.

Если они будут знать о своих предках, то и память о них не предадут.

А этот фильм писатель Василий Быков посвятил своим одноклассникам. Практически все погибли на войне, он выжил, потому что был тяжело ранен и попал в госпиталь.

— А как проходили съёмки фильма? Вы сразу утвердили на роль своих героев?

— Съёмки проходили очень сложно, денег было выделено на двадцать минут, а мы сняли час двадцать. Снимали в очень напряжённом ритме. И когда отмечают хорошую игру в фильме, я объясню, почему так хорошо смотрится. Все артисты настолько вжились в свои образы, что невозможно представить, что кто-то сыграл другой. Наверное, сработала генная память. Молодых артистов играли студенты театральных училищ, у меня тогда не было ассистентов по актёрам, я сам ездил, искал. Однажды приехал в Щукинское училище, чтобы посмотреть на другую актрису на роль Искры и вдруг вижу Иру Чериченко и понял, что мне нужен именно такой "атаман в юбке". Я к ней подошёл и спросил: "Девушка, а вы не хотите сняться в кино?". Она меня спросила: "А вы кто?". Я говорю: "Режиссёр, выпускник ВГИКА". Она попросила предъявить студенческий билет. Я показал студенческий, и тогда она согласилась прочитать сценарий. Ира очень точно попала на роль Искры.

Нина Русланова и Сергей Никоненко тоже сразу согласились на эту роль, хотя они были не первыми: многие актёры были заняты, кто-то побоялся сниматься в этом сценарии. Кроме Нины Ивановны с её железным характером никто бы эту роль так не сыграл. А Сергей Никоненко не только снимался с удовольствием, но и много предлагал по роли.

— Что-то не вошло в фильм из отснятого?

— У нас была прекрасная сцена с Верой Алентовой, которую пришлось вырезать. Когда объявили, что "враг народа" Люберецкий жив и все ученики убежали его поддержать, Вера Алентова, игравшая учительницу, которая травила дочь Люберецкого, осталась одна в классе. Она решила девочку пожалеть, подошла и погладила пустую парту, но по сюжету мне пришлось вырезать эту сцену, и мне очень жаль этих кадров. Сыграно было потрясающе! Алентова снялась в фильме "Москва не верит", сыграла такую милую, сердечную, а "Завтра была война" — у неё совершенно противоположная роль.

— Вы иногда рассказывали в своих интервью, что фильм был принят не сразу…

— Да, фильм ещё полтора года не выпускали на экран. Почти все редактора были против, а Армен Николаевич Медведев, он был министром кинематографии, сказал: "Я считаю, что фильм нужно выпускать". И он спас меня. Если вы помните судьбу замечательного фильма "Комиссар" режиссёра Аскольдова, его не выпустили на экран и режиссёр потом так ничего не смог снять, а фильм был прекрасный. То же самое произошло с режиссёром "Белое солнце пустыни" Владимиром Мотылём. Ему 20 лет не давали снимать, а когда он приступил к съёмкам, он вдруг сказал: "Я боюсь к камере подойти". Это такое "убийство режиссёра временем". Если бы меня не выпустили, я думаю, что я бы тоже ничего больше не снял. А мне, простому парню, приехавшему из Донецка, была необходима поддержка. Я всего добился сам, без связей, только на своей энергии и упорстве.

— Какой следующий проект вы планируете снимать?

— Планирую приступить к съёмкам фильма, который расскажет о славном подвиге боевого брига под названием "Меркурий". В 1829 году состоялся бой "Меркурия" с двумя огромными турецкими линкорами. Шансов на победу не было практически никаких, но русские моряки приняли решение драться. И они настолько успешно воевали — по-суворовски, "не числом, а умением", что одержали победу в этом неравном бою. Подвиг моряков был отмечен самими турками, они посчитали, что этот подвиг равен тысячам побед. Николай Первый повелел, чтобы в русском флоте всегда был корабль под именем "Меркурий", так и было. Но с годами, к сожалению, традиция прервалась, и это очень неправильно, потому что россияне должны помнить подвиг наших соотечественников. Недавно мне удалось побеседовать с министром обороны Сергеем Кужугетовичем Шойгу и, к счастью, первый российский корабль "Меркурий" был заложен! Подвиг брига "Меркурий" — это подвиг мирового значения.

— Зрители ждали много лет ваш фильм "Мастер и Маргарита", и некоторые уже отчаялись увидеть его на экране. В чём была проблема? И ваше отношение к этому?

— Были сложности с псевдонаследниками Булгакова. У Булгакова не осталось наследников, остались потомки его второй жены, которые не являются его родными детьми. Это внуки Елены Сергеевны от первого брака. Булгаков даже их не усыновлял, они имели право только на её дневники и квартиру. Но, как у нас часто бывает, "наследники" быстро нашли левого адвоката и начали процесс. Они боролись с фильмом, со спектаклями, создали людям массу всяческих проблем для того, чтобы продать права в Голливуд. Права в Голливуд они продали, но до сих пор никто, к сожалению, не заинтересовался сюжетом. А вообще тема для меня болезненная: делаешь фильм для того, чтобы люди его увидели, а когда 18 лет фильм не выходит на экран, то, конечно, оптимизма это не добавляет. Когда начинал съёмки, не подозревал, что меня ждёт впереди. Когда наконец дело сдвинулось с мёртвой точки и появилась надежда, что зрители наконец увидят фильм, прокатчики попросили урезать трёхчасовую версию и сильно сократить ленту. Поэтому огромное количество уникального материала не попало на экран. Утешает одно: Михаил Булгаков не увидел напечатанного романа и, наверное, мне тоже не суждено увидеть фильм в полной версии.

— Говорят, что во время съёмок у вас на съёмочной площадке постоянно что-то случалось?

— Я много раз хотел бросить съёмки и прекратить проект, но какая-то сила меня поддерживала, находились новые спонсоры, находились разные люди, которые помогали. Конечно, за время съёмок были самые разные невероятные случаи, которые я не знаю, как обозначить — мистические или магические… Когда я ехал на встречу с оператором, недалеко от "нехорошей квартиры" у меня рассыпалась совершенно новая "Волга". Когда мы собрались снимать Иерусалим в Крыму, в Судаке, построили там большие декорации, собрали массовку, вдруг неожиданно выпал снег, хотя в такое время никогда этого не случалось. Во время съёмок постоянно случались какие-то происшествия. То забытая плёнка, то авария, то ещё какая-то чертовщина…

Когда съёмочная группа решила перенести съёмки в Израиль, я был уверен, что на Земле обетованной ничего не произойдёт. Мы планировали снять строку из книги "Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город". Для этого была необходима собственно тьма. К тому моменту компьютерной графики не было, а на небе ни тучки — какая уж тут тьма. "Сделать" её согласился пиротехник, аж за $200 тысяч. Деньги нашли, тьму организовали, но тут… С неба вдруг спустились 15 боевых израильских вертолётов. Оттуда выскочил спецназ с автоматами и набросился на съёмочную группу. Они решили, что мы — арабские террористы. Наши продюсеры были в шоке, потому что всех предупредили о съёмках. Пока разобрались, туча ушла. И таких ситуаций за время съёмок случалась масса.

— Как думаете, за столько лет зритель не утратил интерес к этой истории?

— Интерес к картине большой, и я уверен, что даже в таком виде кино понравится многим. Многие из тех, кто уже видел фильм, говорят мне, что он ни капли не устарел. Для меня это самая большая похвала, ведь прошло уже столько лет с тех пор, как я его снял.

— Хотелось бы ещё раз вернуться к вашему фильму о войне. Вы не боялись снимать? Все-таки тогда был ещё другой строй…

— Честно говоря, хватало энергии и желания сделать так, как сказал мой мастер Сергей Аполлинариевич Герасимов: "Если хочешь снимать, снимай честно".

А что касается того времени — в каждом строе есть положительные и отрицательные моменты, и сейчас не всё правильно и справедливо.

Времена не выбирают — в них живут и умирают. Но я рад, что фильм не устарел и сегодня он смотрится очень актуально. Я объездил с этим фильмом весь мир, и однажды на фестивале в Японии журналисты меня спросили: "Как же так? Ребята пострадали от режима и пошли его защищать". А я ответил: "Режим может быть разным, а родина одна, ребята защищали свою землю. Поэтому не надейтесь, мы родину не предадим".

— Вот вы сказали, что в те времена было что-то хорошее, а что именно?

— Хорошего было то, что провозглашались светлые идеалы, но не все им следовали. Было много негатива, несправедливости, стукачества, люди писали доносы, чтобы просто завладеть квартирой соседа. Этому нет оправдания. Но, с другой стороны, была атмосфера светлого будущего в мрачном настоящем. Сейчас нам нужна идеология, призывающая к добру. Мне кажется, что нам не хватает справедливости и честности в нашем обществе. Что касается кинематографа, много всяких подделок под военные темы, всякой "мертвечины", и это, конечно, обидно.

— Юрий Викторович, сегодня в мире разворачиваются такие события, что ваш фильм "Завтра была война" смотрится очень символично. Ваше мнение: нам что-то угрожает?

— Мощь нашей армии крепка, наше оружие — это мощный заслон. Никто не посмеет нас обидеть.