Во ВГИКе молодым делать нечего

Мир кино весьма притягателен, но сделать карьеру в нем очень и очень сложно. Нужен талант, опыт, образование и еще много чего. И сложно не только актерам, но и режиссерам, сценаристам, операторам. О том, какова цена успеха, Pravda.Ru поговорила со сценаристом, преподавателем Московского государственного института культуры Игорем Тер-Карапетовым.

Фото: Сценарист, преподаватель Московского государственного института культуры Игорь Тер-Карапетов

— Игорь, многие продюсеры сегодня жалуются, что у нас нет хороших сценариев. Это правда?

— Знаете, многие сценаристы жалуются, что у нас нет хороших продюсеров, поэтому история взаимная. Мы жалуемся на них, они жалуются на нас — и мы, и они неправы. Потому что есть и хорошие продюсеры и, конечно, хорошие сценарии.

Например, в том, что касается нашего кинопроизводства, многие продюсеры и не нуждаются в хороших сценариях, потому что полно отснятых картин, которых никогда не увидит зритель, так как продюсеров не интересует дальнейшая судьба фильма.

Продюсеры каким-то волшебным образом (я абсолютно не имею представления каким) умудряются зарабатывать деньги совершенно без проката.

— А куда исчезают отснятые фильмы?

— Они где-то существуют, вероятно, на просторах интернета. Кстати говоря, их можно найти, просто надо знать, что ищешь, иметь представление о том, что такая картина вообще существует и о чем она.

Я, например, не очень продвинутый человек в интернете, не знаю о таком ресурсе, который позволял бы, условно говоря, на уровне аннотаций ознакомиться с тем, что произведено в стране. Так что по поводу плохих сценариев, то есть отсутствия хороших сценариев — это неправда.

— О чем вы говорите своим студентам, когда набираете их в сценарную мастерскую? Вы профессию хвалите, ругаете, говорите правду, приукрашиваете?

— Нет, вот ни в коем случае не приукрашиваю. Ругать не ругаю, конечно, и хвалить не хвалю. Мастерская, которую я набираю, называется "Мастерская кинодраматургии", многие люди, которые приходят учиться, видят только первую часть — "кино", а вот про драматургию как-то немножко забывают.

И хочется сразу же подскоблить розовую пленочку, которая у ребят на глазах, чтобы они позабыли о красных ковровых дорожках. Предупреждаю, чтобы они готовились к безусловно приятной, но тяжелой работе.

Есть, конечно, определенные нюансы, о которых тоже нужно рассказывать, но на самом деле это не очень помогает, потому что люди приходят сейчас поступать, к сожалению, я бы сказал, не молодые, а юные. Вот представьте себе, что человек поступает в институт в семнадцать лет, заканчивает в двадцать один — и он писатель.

— О чем он пишет в таком возрасте?

— Он помнит, как его с ложечки кормили, понимаете, а уже писатель. Получает диплом, в котором написано, что он дипломированный инженер человеческих душ, который, кроме школьной жизни и жизни институтской, больше ни о чем не имеет представления, поэтому с ними надо ласково, но жестко.

— Все-таки какие-то плюсы вашей профессии вы скрываете, ну не все же так плохо?

— Все отлично, ну что вы! Я очень люблю свою работу, мне очень нравится сочинять истории, и еще за это деньги платят, вы не представляете себе, как меня это удивляло на начальном этапе карьеры. То есть, я придумываю, мне хорошо, сочиняю, пишу, замечательно себя чувствую, а потом пересылаю текст по электронной почте, и мне за это платят деньги, причем иногда неплохие. Это прекрасная работа, поэтому яркие моменты, конечно, бывают.

— Какой самый запоминающийся проект?

— Во-первых, сценарист — человек закадровый, то есть это человек, который довольно часто заканчивает свою работу задолго до того, как все остальные ее начинают. Я написал сценарий, его прочитали, нашли на него финансирование.

И, может быть, через полгода, когда я уже и забыл об этой работе, его только-только начинают готовить и снимать. Но так бывает не всегда. Например, был такой замечательный проект с участием звезд. Это была очень популярная новогодняя комедия — "Испанский вояж Степаныча" режиссера Максима Воронкова. Там снимались Илья Львович Олейников и Любовь Григорьевна Полищук. Они, к сожалению, нас оставили, ушли от нас оба. На площадке постоянно был нужен сценарист, и я целый месяц провел в Испании, на съемках с этими замечательными людьми и с другими прекрасными актерами, которые к нам приезжали.

Там было общение с актрисой Алисой Гребенщиковой, с Михаилом Галустяном, со Стасом Садальским, с Михаилом Владимировым. Было здорово, и группа замечательная была, я даже снялся в эпизодической роли. Но это бывает крайне редко, потому что на самом деле самые яркие мгновения сценарист проживает за письменным столом, а не на съемках.

— Сейчас по вашему сценарию снимается шпионская сага под названием "Мата Хари". Можете немного рассказать об этом?

— Это двенадцатисерийный проект компании "Стар Медиа". Снимает его французский режиссер Джулиус Берг. В определенном смысле это уникальный проект, потому что впервые, насколько я знаю, продюсеры изначально планируют европейский показ картины.

В фильме, помимо наших замечательных и звездных актеров, снимались Кристофер Ламберт и Рутгер Хауэр, для меня — очень удивительно и очень лестно, что моя фамилия каким-то образом соприкоснулась с этими именами. Если не ошибаюсь, еще планируется участие Джона Малковича.

— Какими качествами должен обладать современный сценарист, чтобы стать успешным? Какая должна зажечься счастливая звезда, чтобы Кристофер Ламберт произносил ваши тексты на площадке?

— Обычно артисты играют то, что объясняет режиссер, а не то, что написал сценарист. Какими качествами должен обладать? Все с божьей помощью… Как-то судьба, вероятно, сложилась… Из тех людей, с кем я учился, наверное, одному мне, слава Богу, так повезло, что я вообще в профессии.

— Во ВГИКе сильная школа?

— Конечно, хорошо учили, это старейшая отечественная, да и европейская, насколько мне известно, киношкола. У меня был замечательный мастер, дай Бог ему здоровья, мы с ним общаемся сейчас и даже отчасти коллеги — Владислав Иванович Романов. Я посещал занятия Аркадия Яковлевича Инина, наши мастерские существовали параллельно. Педагогов масса была очень интересных, очень хороших, и по разным общеобразовательным предметам, и по каким-то специальностям, поэтому образование хорошее, как говорится, такое "академическое", которое мне кажется правильным.

Такая вот исключительная сухость, прагматичность, которая сейчас наступает в образовательной системе, — это не совсем правильный путь, потому что ты не знаешь, что тебе будет нужно, что тебе понадобится. Сценаристу требуется много знаний, не надо себя жалеть. Много знаний не бывает, надо брать как можно больше, потому что не понятно, что тебе может пригодиться. Тебе могут предложить написать сценарий, например, о металлургическом комбинате.

У меня была такая история: нужно было написать сценарий о городе Норильске, о горно-обогатительном комбинате. И тут было очень важно уметь ориентироваться в источниках информации. А такой навык дает только хорошее образование. Надо вынуждать людей учиться, понимаете?

— Ну что значит — "вынуждать учиться"?

— В этом году я набирал первый курс. Помимо того, что они юны, но это со временем проходит само, у них есть качества, которые сами не пройдут. Я вообще поражаюсь тому, насколько низкий уровень знаний, например, литературы у наших выпускников. А ведь люди выбрали себе специальностью литературу.

— Наверное, в советские времена, когда абитуриент поступал во ВГИК до двадцати пяти лет, с ним и разговаривать никто бы не стал, ты иди поработай, ты иди где-то поучись, пусть жизнь побьет…

— Не обязательно побьет, может быть и полюбит, не в этом дело… Тут понимаете, какая история, сейчас ведь и на режиссерский факультет "пионеры" поступают. А это вообще беда… Я помню, когда замыслил поступать во ВГИК, было это очень давно, еще был Советский Союз, мне прислали такое заказное письмо, в котором лежали брошюрки со списком литературы, которую надо было обязательно прочесть, и рекомендациями для поступающих. И одна из первых рекомендаций была: "Режиссер должен хорошо знать жизнь".

Я сначала поступал на режиссерский факультет. И я пошел изучать жизнь и изучал долго… А сейчас ребята приходят сразу после школы с очень ограниченным жизненным опытом. А режиссер — это человек, который управляет другими людьми, понимаете?

Опять-таки, возвращаясь к арифметике, — человек в семнадцать лет поступает на режиссерский факультет, в двадцать один год он заканчивает. Он приходит в съемочную группу в двадцать один год, а там взрослые тети и дяди операторы-художники… А потом еще приходят маститые актеры, и что этот человек с ними будет делать, как он их сможет "подмять под себя"? Представляете, какая должна быть воля? В таком возрасте только очень исключительный человек сможет себя правильно вести.

— Тарковскому удалось, он поступил с первого раза и закончил молодым человеком, и кино снимал очень молодым человеком.

— Это великие люди, исключение из правил. Исключения не поддаются никакой классификации, и с них нельзя брать пример. Вот мы, например, с режиссерами занимаемся разбором фильмов, как они соотносятся со сценариями. Я беру в основном Хичкока. Потому что это суперпрофессиональный режиссер, и его величие заключается в его суперпрофессионализме.

И его можно понять, как он делал кино, как он достигал того или иного эффекта в кадре. А как понять, как разгадать волшебство Тарковского — это совершенно непонятно, это только он мог, этому нельзя научиться. Поэтому это исключительный случай.

И Сергей Александрович Соловьев, например, тоже очень рано поступил и был очень успешным режиссером, но это исключение… Как правило, все студенты были люди взрослые. ВГИК вообще был очень взрослым институтом, когда я в него попал.

— Он с каждым годом молодеет?

— Естественно, как и наш институт, как и все вузы, очень сильно молодеет. Сложно критиковать, система высшего образования унифицирована, естественно, но какое-то исключение для творческих вузов надо сделать, потому что очень хочется в своих мастерских увидеть людей с жизненным опытом.

— Хорошо, а как же мастер-классы и сценарные школы? Часто встречаются в интернете такие объявления: "Научим писать сценарий за месяц и поможем продать его в Голливуд", и люди идут, и что-то пишут, и что-то, наверное, продают.

— Хотелось бы увидеть этих людей, особенно которые продают. Я думаю, что в этих киношколах сроки обучения обратно пропорциональны количеству денег. То есть, чем короче срок обучения и больше обещаний, тем больше денег с тебя за это возьмут. Это на самом деле нечто вроде БАДов, которые продают — "выпей, и у тебя все пройдет".

Вот также и с этими замечательными "киношколами", в которых зачастую, насколько я знаю, преподают совершенно никому неизвестные, но "очень знаменитые в узких кругах" деятели, о которых нечего прочитать, они ничего и не сделали практически. Не всегда, конечно, но часто так бывает.

Или же люди прикрываются чьим-то известным именем. Потому что я согласен, что может быть четыре года учить человека писать сценарий — это многовато, но за месяц, мне кажется, даже машинному доению нельзя научить человека, чтобы коровы не страдали, а уж тем более, так сказать, "писать сценарии". А еще и продавать их в Голливуд. Мне интересно, там как — две недели учат писать, потом две недели продавать?

— Ну, как говорится, "не попробуешь пирога, не узнаешь его вкуса". А в вашем институте бесплатное обучение?

— Есть и платное, но есть и бюджетные места.

— Вы написали сценарий для сериала "Убить Сталина". Такой динамичный сериал, я его тоже просмотрела, и у него были очень высокие рейтинги. А вот вы сами довольны результатом?

— Я не иду против коллектива. Если народ голосует "за", я тоже считаю, что он хорош, вероятно, раз люди смотрят, им нравится и высокие рейтинги.

Во-первых, я профессиональный зритель, поэтому смотрю кино немножечко иначе, чем смотрит его большинство людей. Во-вторых, конечно же, и у меня, и у замечательного режиссера Сережи Гинзбурга было какое-то идеальное представление о будущем фильме. Но так не бывает, чтобы стопроцентно реализовалось.

— Все-таки возвращаясь к началу беседы, сценаристом в нашей стране быть тяжело?

— Сценаристом быть интересно. Сценаристом быть сложно, потому что ты иногда не знаешь, что будет завтра, потому что сейчас у тебя есть проект, есть работа, а потом ее может не быть какое-то время — вот в этом, конечно, есть определенный страх.

Но вы знаете, за все надо как-то платить. Когда ты занимаешься любимым и интересным делом, главное — это дело любить. Не только какие-то сопутствующие "элементы сладкой жизни" любить, а любить и те тернии, какие-то шипы, которые существуют в профессии, с которыми сразу же приходится сталкиваться.

Любить сочинять, любить много часов проводить за компьютером, за письменным столом, любить даже какую-то свою, может быть, не такую яркую, как у артистов или у режиссеров, жизнь, когда ты на людях, когда тебя все знают, просят автографы и так далее. Тихость, келейность своего занятия — тоже, в общем, надо любить…

Читайте также:

Российская "фабрика грез": польза кризиса

Валерий Кичин: Трусишкам в кино делать нечего

"Энтертейнмент" вытесняет фильмы о войне

Интервью к публикации подготовила и беседовала